Начало
Марина Козлова Arboretum Владимиру Павлюковскому со всей нежностью и искренностью, на которую способен автор. М.К.Моя мама ухитрилась родить меня в свои сорок три года, спустя год после того, как они похоронили моего старшего брата Гошку в восточной части Борисоглебского монастыря. В монастыре мирских не хоронили, но мама выпросила высочайшего разрешения у протоирея Георгия, и он уважил память своего двадцатилетнего тезки и просьбу матери, которую она толком не могла обосновать. Кроме всего прочего, наш Гошка был некрещеный, и поэтому решение протоирея можно было считать чудом. Когда я спустя много лет спросил у мамы, почему ей так хотелось упрятать Гошку именно там, она неопределенно ответила: "Там тихо. Тихо. Как в саду". Я подумал: "как вообще в саду", "как в каком-нибудь саду", — и только потом узнал, что произносилось имя собственное: "Как в Саду". Мама имела в виду знаменитый Arboretum.[1] Hо больше она не сказала ничего. Взрослых гошкиных фотографий было немного: хохочущий пятнадцатилетний Гошка по щиколотку в обмелевшем городском фонтане, Гошка, закусив губу и всматриваясь сквозь упавшую на глаза челку..... Середина
— Вот странно, — пробормотал я. — Что? Что странно? — он смешно вытянул длинную шею. — Вы специально поедете домой, чтобы его покормить? — Hу да. — И при этом Ирина Сергеевна будет дома? Hо она же может покормить его сама? Или… Извините, — я совсем смешался, — я, кажется, не совсем то говорю… — Какой вы! — засмеялся Марк. — Проницательный… Нет, не может. У моего отца на этой почве, — он покрутил пальцем у виска, — много всяких странностей. Одна из них заключается в том, что он ни разу в жизни (разумеется, я имею в виду время его болезни) не принимал пищу из ее рук. Сначала — сиделка, а с двенадцати лет — я или его сестра, если я уж совсем занят. — Он вздохнул и развел руками: — Крейзи… — А… извините ради бога, еще один дурацкий вопрос: как он к вам относится? — К нам с мамой? — добродушно уточнил Марк. — Он к нам никак не относится. Он относится только к себе и к своему прошлому...... Конец
— Деньги, деньги, — говорит мудрая Линка. — …а в клубе, — продолжаешь ты, воодушевляясь, — джин с тоником и…. Мне тридцать пять лет. Я доктор наук, профессор Королевского института биотехнологий Великобритании, обладатель супергранта фонда Уотсона и Крика за минувший год, и прочая. Еще не так давно я хотел стать нобелевским лауреатом. Сегодня я хочу одного — чтобы ни один волос не упал с твоей головы. Когда я задаю себе вопрос, есть ли еще что-то, ради чего мне стоит жить, то понимаю: нет, ничего больше нет, и более того — ничего больше не надо". * * *Я знаю наверняка, что на свете есть только два человека, знакомых с этим текстом. Это сам автор, Лев Михайлович Веденмеер и я — Гошкин брат. Мне второй год подряд снится густое зеленое нутро Сада, а в нем слабо горит аварийный фонарь и бесшумно движется полоз во влажной траве. Когда странным путем, через Лину Эриковну пришло письмо от Ирины Сергеевны, оно было уже излишним. "Уважаемый….! — писала она. — Мое заболевание, которое не оставляет сомнения в исходе (рак лимфатических желез) заставляет меня сделать то, от чего при других обстоятельствах я бы воздержалась. .....
|