Начало
Майкл Ондатже Кошкин стол Квинтину, Гриффину, Кристин и Эсте Энтони и Констанс Так я вижу Восток. Я вижу его всегда с маленькой шлюпки… ни огонька, ни шороха, ни звука… Мы переговаривались шепотом — тихим шепотом, словно боялись потревожить землю… Он открылся мне в то мгновение, когда я — юноша — впервые взглянул на него. Я пришел к нему после битвы с морем. Джозеф Конрад. Юность [1] *** Он отмалчивался. Всю дорогу смотрел в окно машины. Взрослые на переднем сиденье негромко переговаривались. Можно было послушать о чем, но ему не хотелось. Там, где дорогу залило, — что случалось во время разлива реки, — он слышал плеск воды под колесами. Въехали в Форт, машина неслышно скользнула мимо здания почты, мимо часовой башни. В этот ночной час движение на улицах Коломбо почти замерло. Они проехали по Рекламейшн-роуд, миновали церковь Святого Антония, показались последние лотки с едой — каждый освещала единственная голая лампочка. Въехали на широкое темное пространство порта, где лишь вдали, у причалов, тянулись цепочки огней. Он вышел и встал рядом с теплым боком машины. Середина
День оказался долгим, и, пока он длился, общались мы только через комнату, беседуя с различными родственниками. Подали обед, его ели стоя, я видел, как она, одного за другим, обходит членов этого живущего на чужбине семейства, этакая старательная пчелка, — от убитой горем старенькой тетушки к дядюшке, который по забывчивости балагурит, потом к племяннику, который не может понять, откуда у всех такое спокойствие, потому что он боготворил Рамадина — тот занимался с ним математикой и умел дать разумный совет в любой трудной ситуации. Я видел, как Масси присела с мальчиком на шезлонг в саду, и мне хотелось быть с ними, а не под прицелом любопытного взгляда одного из родительских приятелей. Может быть, потому, что мальчику было десять лет. И мне хотелось знать, что она ему говорит, чем обосновывает свои слова, почему мы ведем себя точно тайная секта, почему беседуем шепотом. А потом я увидел, что слезы текут не ..... Конец
А потом я увидел, что мимо шествует Эмили в белом платье; замедлив шаг, она повернула голову и оглянулась на меня. И на миг все будто бы остановилось и двинулось вспять. Ее лицо послало мне вкрадчивую улыбку. Она сделала несколько шагов назад и положила ладони, свои теплые ладони, поверх моих, лежавших на маминой спине. Нежное касание, потом нажим покрепче, будто некий знак. А потом она исчезла. Мне почудилось, будто она что-то сказала. — Что сказала Эмили? — спросил я у мамы. — Наверное, что пора в школу. Эмили махнула издалека — прежде чем исчезнуть на просторах мира. Примечание автора Несмотря на то что окраской и топографией «Кошкин стол» напоминает мемуары или автобиографию, он является вымыслом — от капитана, команды и пассажиров судна до рассказчика. Судно под названием «Оронсей» действительно существовало (собственно, таковых было несколько), однако лайнер, описан.....
|