Начало
Майкл Ондатже В шкуре льва Эта книга посвящается памяти Мишель Ламбет, Шарон Стивенсон, а также Билла и Мишаль Эйкрз И еще Линде, Саре Шиэрд и Дэвиду Янгу Я хотел бы выразить благодарность Фонду Джона Саймона Гуггенхейма, предоставившему мне стипендию на время написания этой книги. А также Совету искусств провинции Онтарио, ресторану «Эль Баша», Обществу истории культур провинции Онтарио и Глендон-колледжу Йоркского университета. Я хотел бы также поблагодарить Марго Тиздейл, Джорджа и Рут Грант, Доню Петрофф, Рика Холденби и Лилиан Петрофф. И еще Айана Радфорта за его работу о финских лесорубах. Особая благодарность Эллен Селигман. * * * В этом художественном произведении автор иногда допускает некоторые вольности относительно времени и места действия. Веселым людям скорбный обряд поручил я, А сам после друга рубище надел я, Львиной шкурой облачился, бегу в пустыню! Эпос о Гильгамеше [1] Больше никогда единичная история не будет рассказана так, как если бы она была единственной. Середина
В этом правда. — И что же делать? — Определить врага и уничтожить его власть. Начать с предметов роскоши — с их клубов для избранных, с летних особняков. Элис остановилась и, положив руку на низкий скошенный потолок, оперлась на него. — Это великое дело, Патрик. Он знает, что никогда не забудет ни одного ее слова или движения в этой крошечной комнатке сегодня ночью. Он сидит на кровати, глядя на ее воодушевление. — Кто-нибудь из зала всегда приходит, чтобы меня остановить. На этот раз это был ты, Патрик. Мой старый друг. —..... Конец
Тогда никто не двинулся с места, запомнил Патрик, толпа молча сомкнулась. Элис согнулась пополам, держась за ребра, между ею и потрясенными людьми образовалась дистанция в двенадцать футов. Когда к ней подошел Патрик, она узнала его — глаза, которые невозможно забыть, рана на боку. Он нежно ее обнял, боясь причинить боль. Он неотрывно смотрел ей в глаза, больше всего боясь, что они закроются и не впустят его. Один глаз заморгал, затем другой. И тут сумка, стоявшая в десяти футах от них, еще раз взорвалась. Никто не пострадал. Но когда он снова на нее посмотрел, ее глаза были закрыты. Мертвая рука вцепилась в полу его куртки. Он встал и побежал, в ее крови, испуганная толпа расступилась. Он не подозревал о том, что с его губ слетают стоны. Врезавшись во что-то очень прочное, он вновь обрел способность видеть. Он посмотрел в лицо Николасу Темелкову, который крепко держал его за плечи. Не для того чтобы поймать, а чтобы успокоить. Патрик отчаянно вырывался. Лицо бывшего строителя моста скрепляла воедино одна условность — две прозрачные слезинки. Две крохотные серебряные кареты.
|