Астрид Линдгрен

Дети с Горластой улицы (сборник)

Дети с Горластой улицы

Лотта у нас ещё совсем ребёнок

Моего брата зовут Юнас, меня – Мария, а нашу маленькую сестричку – Лотта. Ей чуть больше трёх лет. Папа говорит, что пока в доме не появились дети, в нём было тихо. Зато потом стало ужасно шумно. Это началось сразу же, как Юнас вырос настолько, что мог уже сам стучать погремушкой о край кровати, особенно в воскресенье, когда папе с мамой хотелось поспать подольше. С тех пор он стучит, и гремит, и кричит без передышки. Поэтому папа зовёт его Главный горлопан. А меня – просто Горлопан, что означает, я не такая шумная, как Юнас. Я ведь стучу и кричу не так громко, как он. Иногда я вообще не стучу. Потом у нас в семье появился ещё один ребёнок – Лотта. Её папа зовёт Погремушечка, так ему нравится, а уж почему, я и не знаю. Мама зовёт нас так, как надо: Юнас, Мария и Лотта, хотя иногда она называет меня Миа-Мария, и тогда Юнас с Лоттой тоже зовут меня Миа-Мария.

Мы живём в жёлтом доме на маленькой улице, которая называется Горшечная.

Мы побежали на кухню и попросили у Майкен несколько холодных тефтелей. Анна-Клара положила их в корзинку, которую мы всегда берём с собой, когда идём в лес по ягоды. Потом Юнас и Анна-Клара забрались на крышу детского домика и крикнули Лотте, что они спустят ей еду по трубе. Но Лотта высунулась в окно и спросила, почему они не могут просто дать ей еду через окно или через дверь?

– А разве дверь не заперта? – спросила Анна-Клара.

– Нет, это же тюрьма только понарошку, – сказала Лотта. – Давайте сюда ваши тефтельки, я ужасно проголодалась!

Но Анна-Клара рассердилась и сказала, что узникам еду спускают только по трубе.

– Так и знай! – сказала она Лотте.

– Ладно, спускай по трубе, – согласилась Лотта.

У Анны-Клары в корзинке оказалась длинная бечёвка, и она спустила корзинку по трубе. Юнас помогал ей, а мы с Тотте стояли внизу и смотрели на них.

– Тефтельки уже у меня! – закричала Лотта в домике. – И сажа тоже!

Мы с Тотте заглянули в домик через окно и увидели, как Лотта ест тефтельки. Они были все в саже, и потому лицо и руки у Лотты стали совершенно ч.....

– Это не игрушечный домик, это мой настоящий дом, – сказала Лотта.

На лестнице опять послышались шаги, и на чердаке появился папа.

– А у нас в семье несчастье! – сказал папа. – В городе все говорят, что Лотта сбежала из дома. Неужели это правда?

Лотта кивнула.

– Как видишь, теперь я живу здесь.

– Тогда я знаю, кто сегодня вечером будет плакать. Это бедный Лоттин папа. Ты только представь себе: приду я в детскую, чтобы пожелать своим детям доброй ночи, а одна кровать окажется пустой. Малышки Лотты в ней не будет.

– Ничем не могу помочь, – сказала Лотта, хотя ей стало очень жаль бедного папу.

– Да, тут уж ничего не поделаешь, – вздохнул папа. – А сейчас Юнасу и Миа-Марии пора домой. У нас сегодня на обед мясные тефтели и абрикосовый компот.

И папа ушёл вместе с Юнасом и Миа-Марией.

– Прощай, дорогая Лотта! – сказал он, стоя в дверях.

– Прощай! – откликнулась Лотта.

– Пока! – сказали Юнас и Миа-Мария.

– Пока! – ответила Лотта.

«Только ночью без огня напугать легко меня…»