Алексей Иванов

Семнадцать мгновений Москвы

КАФЕ «ПУШКИН»

При входе в кафе «Пушкин» я оробел, как и положено в музее. Тяжелое и темное резное дерево гардероба в фойе, какая-то благородная тускловатость, вышедшие из употребления манеры… Да еще маленькая пушечка и здоровенный глобус, который почему-то хотелось называть астролябией (откуда-то «оттуда же» слово). Черт его знает, как мне здесь себя вести. Покосившись на себя в зеркало, я понял, что ожидаю указания пройти в людскую, где мне дадут чего-нибудь из блюд, которых баре не докушали. Например какой-нибудь суп из стерляжьих отжимок, какими надо опрозрачивать бульон, согласно мнению Елены Молоховец, и которые потом следует скармливать кухаркам и ямщикам. Говорят, что и унитазы в этом кафе расписаны «под Гжель». Я не осмелился посмотреть на это чудо сантехники. Про то, чтобы воспользоваться, и речи идти не могло: меня пережало поперек, да и вообще – святотатство.

Меня деликатно убеждали, что «Пушкин» - заведение демократичное. А у меня штаны были готовы сползти от тяжести литой медной бляхи в кармане – это был гардеробный жетончик, вызывавший больше уважения, чем звезда шерифа на Диком Западе. Мы заня.....

Для меня ответ по-марксистски прост. От буржуазной зависимости понятий «качество времени» и «количество потребления». Логический вывод этой зависимости: миг, превращенный в вечность («Остановись, мгновение, какое бы ты не было!»). Но это – философия, не искусство. Какое искусство в том, что данный снимок – просто случайность и ничего более?

Только не надо тотчас лезть в дебри. Не умножайте сущности сверх необходимого, как советовал Оккам уже довольно давно. Псевдомногозначительность этих стоп-кадров напоминает мне старый фильм о высоком блондине в желтом ботинке. Полицейским, рассматривающим частную жизнь сквозь лупу, всякая мелочь казалась огромной и ужасно подозрительной. В препарировании жизни художники-папарацци словно бы утрачивают дух жизни, как становится абсурдом смысл движения в Зеноновом парадоксе об Ахиллесе, догоняющем черепаху. В финале просмотра выставки только и хочется спросить.....

В трапезных, мимо которых я прошагал на выход, уже сдвигали столы в общую кучу, а среди сидящих и пьющих наиболее горячие уже стаскивали через голову свитера и кофты. Судя по мату и веселью, если здесь и была поэзия, то в духе простоты и скабрезности Вийона. В общем, тематически другая, чем на вечере. Я ушел – и не увидел самого интересного. Мне только потом рассказали, что произошло.

Этот загадочный человек, придумавший «Пироги», все-таки пришел и прочитал стихи. Свои строчки, присылаемые «сэмээсками», он нахально читал прямо с экрана телефона. Вот это была сила. Жаль, что я не увидел. Девушки-поэты до такого жеста не дотягивали даже вместе со своим апокалипсисом.

 А с другой стороны… Уйти меня обязывала стилистика, которой я тут облучился. Ведь все самовыражаются, и я тоже должен. Если уж мне скучны девушки-поэты и конец света, если я ничего не знаю о современной поэзии, а представления о поэтических вечерах в ресторанах у меня не идут дальше хрестоматийной «Бродячей собаки», то и самовыразиться я могу лишь по-провин.....