Начало
Андрей Кивинов, Олег Дудинцев Право на защиту Каждый год в конце лета Федор Ильич отдавал дань одной из дисциплин тяжелой атлетики, а именно — «перетаскиванию капустного кочана». Засолка этого немудреного, но такого полезного овоща — в свое время в громадной бочке с грузом в виде изрядного валуна (в коммуналке тогда жили, эхе-хе, и много стояло на коллективной кухне бочек, и пахли по-разному, хотя, казалось бы, капуста и капуста), ныне в более цивильных кастрюлях — придавала ощущение стабильности. Солнце всходит и заходит, зима сменяет осень и уступает место весне, птицы летят на юг, Федор Ильич пудами закупает капусту и тащит ее домой... Бывали времена,— тотально-дефицитные семидесятые и критическое начало девяностых,— когда за капустой приходилось выстаивать многочасовые очереди. Но это, конечно, исключение. Обычно в продаже капуста была, и стоила, кормилица, недорого. Так что проблем с ее приобретением не возникало. Только вот этот год выдался неудачным: в парадном Федора Ильича не работал лифт. Впрочем, сейчас в шахте ковырялся рабочий в синем комбинезоне. Неужели?.. Середина
— А сам откуда? — Из Бобруйска. — А где это? — спросил Рогов. — В Белоруссии. Надо же! Шишкин, когда гневался на кого-нибудь из стажеров, любил постращать, что отправит того в Бобруйск. Шумел: «В Бобруйске был? Был в Бобруйске, я спрашиваю?!» Василий думал, что это такой мифологически-юмористический городок наподобие Урюпинска, Мухосранска или Шепетовки. А надо же — существует в действительности. О Шепетовке и Урюпинске, что они существуют, выяснилось раньше: через Интернет. — Встань-ка,— Любимов подошел к сидящему на диване Брилеву. Рогов ходил по комнате, осматривая нехитрую обстановку. — Что случилось-то? — поднялся Брилев. — Вашего Кощеева вчера убили,— обрадовал Любимов, проверяя брилевские карманы. — Кощея?.. Где? — опустил руки Брилев. — В Летнем саду. — Так вы что думаете, это мы? — заволновался Брилев. Сыграть волнение удалось, кажется, убедительно. Брилев даже хотел краем глаза в зеркало заглянуть, но зеркало оказалось вне поля видимости. — Пусть лошадь думает. У нее голова большая. А мы проверяем... Вась, ну что? Тут пусто. Конец
Максим вытащил диктофон. Человек в штатском показал Мурыгину удостоверение и сказал безразличным голосом: — Служба собственной безопасности прокуратуры. Попрошу все из карманов. Мурыгин попытался встать, но Любимов положил ему на плечо тяжелую руку, и хмельной следователь грузно шлепнулся на стул. Нехотя выложил на стол конверт с деньгами и бумажник. Понятые поварята внимательно наблюдали, как человек из собственной безопасности достает и пересчитывает доллары. — Это не мое... — вдруг всполошился Мурыгин и ткнул пальцем в Максима.— Это он подкинул. Он же адвокат! Последнюю фразу следователь произнес как неопровержимый аргумент. — Александр Васильевич, будьте разумны,— усмехнулся Любимов.— У вас же университет за плечами. Новый преподаватель сопромата оказался покладистее. Сергею Стукалову и Евгению Коротченко сдача злосчастного экзамена обошлась в двести долларов с носа. Теперь они ждали у выхода из аудитории своего приятеля Брилева. Тот появился с довольной физиономией. — Сдал, судя по роже? — спросил Стукалов. — Три шара,— ухмыльнулся Брилев.
|