Мария Метлицкая

Дорога на две улицы

Семь утра – ее самое любимое и счастливое время. Все еще сладко и безмятежно спят: дети – само собой, им положено, муж тоже – поздний прием снотворного гарантирует сон лишь под утро. В эти минуты абсолютного покоя и тишины она может побыть одна, наедине с собой, все обдумать, спокойно оценить и распланировать. Ленивый рассвет еще только раздумывает заняться, дымится легкий парок над чашкой кофе, и аромат, сладкий и густой, растекается по просторной и светлой кухне и начинает выползать в просторы квартиры. Она тихо прикрывает дверь, удобно усаживается в «Борино кресло» – так называется эта древняя и довольно шаткая конструкция с гобеленовой обивкой – и делает наконец первый глоток.

Закрываются в блаженстве глаза. Вот оно, счастье! Кофе и, главное, – тишина! Она знает, что ей отпущено совсем немного – какие-нибудь полчаса. Ну, если повезет, минут сорок. А вот потом начнется!

Появится кто-то из «вредителей» – скорее всего, Ольга. Самая ранняя пташка и самый ответственный человек – не дай бог опоздать в школу!

Так закончилась его тайная страсть к прелестной кореянке. Тогда он сказал другу Яшке: «Хватит с меня японских гравюр!» И слава богу, что закончилась. С глаз долой, из сердца вон. А то и до второго инфаркта недалече – с его-то прытью!

Кстати, напрасно он думал, что жена его Елена ничего не замечала. Все замечала – и то, что он начал франтить и прикупил пару новых рубашек и ботинки. И то, что зачастил в парикмахерскую. И то, что украдкой стал душиться польским одеколоном. Ну, это поди не заметь!

Все его умная жена видела и понимала. Вот знала, естественно, не все. Да и что там было знать!

Поделилась с Элей. Та сказала:

– Не волнуйся! Борис не из тех, кто уйдет в такой ситуации.

Елена усмехнулась:

– Да? А разве один раз он уже не попробовал?

Эля махнула рукой и уверенно возразила:

– Ну, ты сравнила! Тогда он был мальчишка, сопляк. Экспериментов не боялся. А сейчас… Что ты! Столько пройдено и пережито! А сколько еще надо будет пройти и пережить! Да и не потянет он молодую, свежую бабу! Силенок не хватит.

Дверь в гостиную была плотно закрыта. С некоторых пор Ольга ненавидела закрытые двери – было ужасное ощущение, что там, за закрытой дверью, кто-то есть. Все еще есть.

Она толкнула дверь рукой.

На новом диване – серый гобелен в синий мелкий цветочек – обнявшись, спали…

Спала Машка-маленькая и длинненький кудрявый мальчик, положивший голову матери на плечо. Арсений. Арсюша. Сенечка.

Арсений Луконин.

Машка вздрогнула и приподняла голову:

– А, это ты, Леля! – пробормотала она. – Уже с работы? А который час? – Она повертела головой в поиске часов. – Ой! Ничего себе мы и продрыхли! – сказала она и села на диване.

Ольга, прислонясь к дверному косяку и держась непроизвольно рукою за сердце, тихо прошептала:

– Не разбуди Арсюху!

Машка махнула рукой:

– Да его пушкой не разбудишь, о чем ты. – И добавила: – Сэма. Он теперь Сэм. Они не могут выговорить «Арсений», как ты поним.....