Александру Кабину (Момусу), который поднатаскал Барикая в лекарском ремесле;

Павлу Погорелову (Хоме), биогеографу, приглядывающему, чтобы я не засадила Силуран баобабами;

Анне Зангиевой, обладающей удивительной способностью подталкивать меня в сторону интересных задумок,

и моему сыну Андрею, который терпеливо выслушивает все эти задумки, вылавливает ляпы и зачастую подбрасывает отличные идеи.

ПРОЛОГ

(296 год Железных Времен, коней Хмурого месяца)

Над протоптанной в снегу тропой, что бежала берегом Тагизарны, протянула толстые ветви корявая, разлапистая, искалеченная ветрами сосна.

Распластавшись на ветке, черное чешуйчатое существо не сводило с тропы маленьких красных глазок. Когтистые лапы застыли, впившись в кору. Из приоткрытой пасти время от времени вылетал длинный, по-змеиному раздвоенный язык — и тут же прятался обратно. Казалось, только язык и был живым, а сам ящер выглядел чудовищным черным наростом на сосновой коре.

Внизу послышался скрип снега под ногами — такой легкий, что человеческое ухо не уловило бы его. Ящер не пошевелился: чуткие ноздри у.....

Воришка рискнул надеть добычу на шею. И — никакой удачи! Наоборот, в первой же придорожной таверне случайно влез в чужую драку, намяли ему бока ни за что.

Денег талисман тоже не приносил, а воровать Барикай не осмеливался: ведь клялся последним костром! К счастью, уходил он осенью, по деревням можно было найти работу за еду.

Никогда не забудет парень, как пришел на небольшое крестьянское подворье на окраине села. Домик на берегу прозрачной речушки, небольшой сад…

Место, где нашла бродягу его судьба.

Тянуло дымом: хозяева жгли в саду сухую листву. Их сынишка крутился у костра, тыкал в огонь прутики. А мать с отцом в стороне обмазывали стволы яблонь глиной с известью, чтобы зайцы зимой не грызли. К ним-то Барикай и направился: спросить, не надо ли помочь по хозяйству за кусок хлеба да за ночлег в сарае.

Но не успел заговорить: рядом пронзительно завопил мальчишка. Озорник расшалился, споткнулся — и упал в костер!

Родители метнулись на крик, но Барикай оказался ближе. Он подхватил мальчика на руки и, на ходу срывая с него горящую рубашку, кинулся к реке.

В голосе Шеджитуша звякнула нотка злорадства. Кринаш ее заметил, но ответил спокойно:

— Я без работников не остался. Это верно, что одного моего батрака богатый хозяин усыновить задумал, а девушка-работница замуж идет — ну и храни обоих Безликие! Третий, Хиторш, вернется ли, нет ли — про то не ведаю, но и без него, ясно-понятно, не пропаду. Ко мне один постоялец в батраки попросился…

Кринаш ухмыльнулся, вспомнив, как уговаривался с новым работником.

Янчиал, незадачливый торговец пушниной, умолял позволить ему остаться в «Посохе чародея» до весны. Но денег, что у бедолаги были при себе, не хватило бы на такой долгий постой. А потому порешили, что Янчиал будет делать всякую работу по дому, двору и конюшне — лишь бы не выходить за ворота, за черту магической защиты…

«А весной, — с чувством сказал Янчиал, — вернусь в Ваасмир, продам дом и уеду в Наррабан. Или на Проклятые острова. Или еще куда, лишь бы.....