Начало
Кингсли Эмис Эта русская Глава первая Человек, исполнявший в небольшом собрании обязанности председателя, хотя, конечно, называли его по-другому, явно собирался заканчивать: – Итак, когда этот вопрос поднимут на заседании по перспективам развития, я выскажу мнение, которое, сколько я понимаю, разделяет большинство присутствующих, а именно, что в целом мы верны традиции уважать потребности общества, однако существует точка зрения меньшинства, каковую я попрошу изложить… Дика, и тут, Дик, ты им вмажешь. Никто не возражает? Говорящий изъяснялся интеллигентным или, пожалуй, скорее интеллигентским языком, время от времени сдабривая его нарочитыми шероховатостями – вставными разговорными оборотами, а то и модным жаргонным словечком или расхожим выражением – вернее, тем, что сам принимал за таковые. Заведующий кафедрой Халлет считал, что его естественный стиль речи, старомодно-профессорского толка, в данном случае столь же неуместен, как, скажем, строгий костюм при галстуке (или так ему, по крайней мере, казалось) или как если бы он вдруг взял и сбрил свою бороду. Середина
– Ах да, ты говорил мне, что именно к нему повезешь эту русскую. – Да, и еще на самом деле с нами был старина Криспин, хотя толку от этого… – Ричард, почему я не могу с ней познакомиться? Что происходит? Пожалуйста, путик, скажи мне, что происходит? Ты влюбился в эту Анну? Или собираешься влюбиться? Или тебе бы этого хотелось? – Ничего подобного. – Ричард уповал только на то, что не выдаст себя ни этими, ни последующими словами и что вид у него при этом совершенно обыкновенный, – и чувствовал себя отъявленным подлецом. – Думаю, если бы ты хоть раз на нее взглянула, ты бы сразу мне поверила, – продолжал он безрассудно, и теперь уже чувствуя себя подлецом, так сказать, на обе стороны. Хотя в разговоре с Пэт они даже и близко не подобрались к этому аспекту проблемы, он ощущал, что без их разговора, без крутившегося в мозгу видеоролика, на котором Пэт авторитетно заявляла ему, что из откровенных признаний никогда ничего хорошего не выходило, – он так и видел, как она говорит: десять секунд порядочности, искренности и любви, а дальше сплошной ад, – без всего этого он не решился бы с таким пылом и т..... Конец
– А что, профессорша разрешает называть ее Дебби? – Да, однако чувствуется, что «профессор Абернетти» ей больше по душе. Что же касается учебного плана – ну, сами видели. Ричард вовремя смылся. – Похоже, что так. Интересно, что он сам про все это думает. – Ну, – протянул Дженкинс, – если он не совсем дурак, то думает, что ему крупно повезло. Тихо-мирно сменить институтскую бодягу на непыльную работу, да еще и подцепить по дороге дивную Данилову. – Судя по тому, что я от него слышал раньше, «тихо-мирно» – это, мягко говоря, преувеличение. Да, обидно, что из этой их возни с петицией ничего не вышло. – Да не было никакой особой возни. Хотя все равно обидно. Танин славянофильский будильник на камине отзвонил половинку между четырьмя и пятью. Дженкинс поерзал всем своим тщедушным телом и глянул на наручные часы. Халлет поспешно спросил: – А вам не удалось узнать, как там на все это отреагировали? – Тристрам, милый мой, вам же прекрасно известно: как они там на что реагируют, никто и никогда не знает. В этом смысле ничего не переменилось. Ни там, ни зд.....
|