Начало
В соответствии с проектом закона, внесенным на рассмотрение в Государственную Думу, чтение данной книги запрещено с 10 до 22 часов, как содержащей сцены насилия и жестокости. Черный юмор – убежище от светлого безумия. Витаутас Каралюс. Литовский писатель Революция, которая жила на крыше Автор выражает признательность Иосифу Аполлоновичу Каландия Случайности нужны Богу, чтобы сохранить анонимность. А. Эйнштейн – Дедушка, а ты пойдешь со мной? – Нет, Игорек, в зал пускают только детей. Я подожду на скамейке перед театром. – А я не хочу один. – Ты уже большой мальчик, привыкай быть самостоятельным. – Нет, я еще маленький. Ну пойдем… Внук потянул меня за руку, увлекая из гардероба в фойе. – Игорек, я уже видел этот спектакль. Подожди… – Как ты его мог видеть? Мы же здесь первый раз. – Я тоже когда-то был маленьким. И мой дедушка тоже ждал на улице. Такие правила. Хочешь, я куплю тебе мороженое? – Я кивнул на тележку-холодильник, которую осадили юные зрители. – Нет, у меня болит горло. А ты не хочешь идти, потому что спектакль плохой.
Середина
– С приездом, – хитро прищурив глаза, поприветствовал Дмитрия Павловича Карабас, – гостям всегда рады. – Спасибо, – улыбнулся хирург и протянул руку, – Дмитрий. – Гена, – экс-пастух несильно, словно боясь напугать гостя, ответил на рукопожатие. – Очень приятно. – Однако причитается, – без лишних церемоний зарядил Гена. – За приезд… Чтоб отдыхалось хорошо. – Конечно, – немного растерялся гость, – мне только надо вещи распаковать. Тамара Михайловна не дала ситуации зайти далеко. Она схватила Карабаса за бессменный ватник, украшенный значком «Готов к труду и обороне» второй степени, и потащила в избу. – Дмитрий Павлович, не обращайте внимания, я разберусь. Располагайтесь. – Ничего, ничего. В избе она набросилась на Карабаса: – Ты что, хоть полчаса подождать не можешь?! Человек только с дороги! – Так за приезд и полагается. По русскому обычаю, – по-прежнему улыбаяс.....
Конец
Самое страшное, что к дому вела единственная дорожка, ограниченная с одной стороны бетонным забором гаражного кооператива, а с другой газоном с пышным кустарником. Можно, конечно, развернуться и пуститься в галоп, но это привлекло бы внимание. Шорох был далек от оптимальной спортивной формы, вряд ли бы он выиграл забег у команды соперников. Черт!!! Что же делать? Еще пара-тройка секунд, и взгляды пересекутся в критической точке. Влип! Руслан замер, словно житель Помпей перед Везувием. Сейчас засыплет пеплом с головой. Скамейка! В трех шагах скамейка! На скамейке брошенная прочитанная газета! Шанс! Шорох прыгнул, пролетел три метра, жестко приземлился на деревянные рейки, в полете схватив спасительную газету, развернув ее и прикрыв уязвимую точку, то есть – лицо. Штанина не обратил на полет внимания, поглощенный беседой с товарищами. Господа спокойно прошли мимо, попивая пивко и разряжая пространство от.....
|