Мария Галина

В плавнях

рассказ

Ночами над плавнями стояли сухие грозы, они были видны даже при свете луны, огромной и красной, и Янка боялась, что огненный змей подкрадется незаметно да и подпалит подсохшее сено. Хотя как раз к их подворью мало кто сумел бы подкрасться ночью незаметно, будь то даже огненный змей. Отец, что ни ночь, бодрствовал, вытаскивал из сарая лодку-плоскодонку, а под утро пригонял ее назад, тяжело груженную, так что мелкая волна перехлестывала через борта, и невесть откуда взявшиеся люди, темные и молчаливые, на рассвете сновали меж клубов тумана, заволакивая мешки в сарай. А то сразу грузили их на подводу, и мохноногая низенькая лошаденка, тяжело вздыхая, трогалась с места и исчезала за амбарами, там, где шла в две колеи пыльная дорога. Лето, говорил отец, прихлебывая рыбный суп и отламывая от темной краюхи, самое что ни на есть горячее время, лето кормит зиму… А в последнее время лодка и в плавни уходила не пустая - тихие люди, худые, со сбитыми ногами, с котомками за спиной, приходили вечером и торопливо, виновато ели то, что выносила им Янка или мать, - ели на крыльце, потому что мать не пускала их в дом. А в доме завелись вещи, ка.....

- Как можно летать на звезды? - спросила она, чтобы показать, что ничего не заметила. - Они же горячие…

- Звезды горячие, а планеты - холодные. - Он уже смелее сжал ее пальцы. - Они как Луна. Ты же видишь, Луна холодная…

- Отчего ж она тогда светится?

- Лучи Солнца, - сказал он, окончательно запутавшись. - Лучи Солнца… Ты знаешь, Яна… Товарищ Коллонтай утверждает… что когда молодой мужчина и молодая женщина… совершенно естественно… стакан воды… - и зашарил горячей рукой уже под рубахой ее, по ее груди, по телу, которое вдруг, несмотря на яркий солнечный свет, покрылось пупырышками. Она вскочила и уперла руки в бока.

- Послушай, ты, попович! Не знаю, как там у вас в городе, а у нас все как у людей. Хочешь - садись в лодку, гребем обратно, падаем бате в ноги, идем к отцу Йожке…

- Но, Янка, - сказал он, тяжело дыша, - это ж предрассудки. Поповские предрассудки.

- А вот дам тебе веслом по голове, будут тебе поповские предрассудки! Ладно. Давай сталкивай лодку… Поплыли.

- Да, - сказал он, - да, конечно.

- А пока, если хотите, можем подлечить вашу революционную рану. Вы же доверяете нам, товарищ Никодим?

У нее голос был суше и строже, чем в начале разговора, зеленые волосы сами собой свились в пучок, и теперь она очень напомнила Никодиму знакомую курсистку Бэллу. Бэлла ему очень нравилась, не так, как Янка, по-другому, с ней хотелось бок о бок стоять на баррикадах и умереть за правое дело.

- Да, - сказал он и облизнул сухие губы, - конечно. Действуйте, товарищ марсианка.

Вошла еще одна женщина, тоже зеленая, и стала в дверях, и по тому, как резко обрисовалась в дверном проеме ее фигура, он понял, что уже наступило утро. У второй зеленой женщины в руках была миска с водой, и эта вода бурлила сама по себе. Ловкими зелеными пальцами она размотала повязку на плече Никодима. Вода была не совсем вода, она пахла резко и остро, и женщина, улыбаясь ему добрыми и печальными серебряными глазами, промыла рану чистой холстиной. Он на миг ощутил резкое головокружение и странное жжение в плече, а потом увидел, как рану затягивает чистая розовая кожа.