Начало
Андрей Кивинов Революция, которая жила на крыше ВНИМАНИЕ: В соответствии с проектом закона, внесенным на рассмотрение в Государственную Думу, чтение данной книги запрещено с 10 до 22 часов, как содержащей сцены насилия и жестокости. Черный юмор — убежище от светлого безумия. Витаутас Каралюс. Литовский писатель Автор выражает признательность Иосифу Аполлоновичу Каландия Случайности нужны Богу, чтобы сохранить анонимность. А. Эйнштейн — Дедушка, а ты пойдешь со мной? — Нет, Игорек, в зал пускают только детей. Я подожду на скамейке перед театром. — А я не хочу один. — Ты уже большой мальчик, привыкай быть самостоятельным. — Нет, я еще маленький. Ну пойдем… Внук потянул меня за руку, увлекая из гардероба в фойе. — Игорек, я уже видел этот спектакль. Подожди… — Как ты его мог видеть? Мы же здесь первый раз. — Я тоже когда-то был маленьким. И мой дедушка тоже ждал на улице. Такие правила. Хочешь, я куплю тебе мороженое? — Я кивнул на тележку-холодильник, которую осадили юные зрители. — Нет, у меня болит горло. А ты не хочешь идти, потому что спектакль плохой. Середина
— Просто я Луку играл в школьном спектакле… Хотите, вам что-нибудь прочитаю… Если вдруг кто заболеет… — Максим… Вы закончили? — Да… — Ступайте на рабочее место. Обидно, конечно, что не удалось поговорить, но лиха беда начало. Хоть имя мое запомнил. Ничего, вода камень точит. Гайки после утренника я раскручивал с удвоенной энергией, вдохновленный общением с великим режиссером. И щиты таскал вдохновенно, чем заслужил уважительные взгляды опытных монтировщиков. Взгляды у некоторых, к слову, были уже не так свежи, как утром. Завтрак в буфете не прошел без последствий. А еще ведь обед впереди. Обедать, по рекомендации Олега, пошли в «Котлетную». Правда, большинство отправилось в общественную столовую, хотя она и находилась в трех остановках от театра. А «Котлетная» совсем рядом. Можно сэкономить время на дороге и употребить его с пользой, например — поспать. Компанию нам составили верховые — Паша и Леша, коренастые мужички лет по тридцать, напоминавшие, как мне показалось, бобров. Братья-бобры. «Маленькая», распитая ими во время обеда, совершенно не отразилась на их душевном состоянии. Интересно, они каждый день закладывают в обед или тольк..... Конец
— Нет… К сожалению… Как изменчиво бытие. Позавчера на этот же вопрос ответил: «Нет, к счастью». Олег затушил сигарету о подошву и метнул окурок в чугунную урну, покрашенную серебрянкой, словно оградка на могиле. Ох, не очень удачное сравнение. — Ладно, бывай. Мне переодеться еще надо. Он поднялся, сделал пару шагов, затем обернулся и негромко предупредил: — Макс… На всякий случай… Я с тобой не встречался. Мне здесь работать. Я остался на скамеечке. Надо было все-таки взять у него сигарету. Как-то тревожно на душе. И неуютно. Словно ты Карлсон, у которого вместо пропеллера красное знамя. Прыгнул с крыши и камнем вниз. Идти с Олегом на смену я не рискнул. Обожду Екатерину Михайловну, попробую незаметно написать заявление по собственному. Хотя незаметно не получится. Обходной ведь подписывать. Разговор с Михайловым неизбежен. И с помрежем. Если, конечно, их не арестовали. Теоретически могли. И сейчас они в Большом доме дают показания. И валят все на невинного монтировщика, который по ошибке нажал не ту кнопк.....
|