Начало
Олег Лукошин Капитализм Капитализм Повесть-комикс На хер За столом сидели мать, отец и четверо детей. Дед валялся на кровати, его не кормили. Ожидали, что скоро помрет. Электрическая лампочка едва светила и по всем признакам собиралась погаснуть. Телевизор «Изумруд» не включали. Мало того, что был он черно-белым, но ко всему прочему никто не помнил, работал ли он когда-нибудь. Стулья шатались. Черствый хлеб скрипел под ножом. Бегали тараканы. Три брата в семье: Максим, Денис, Владимир. И сестра Настенька. Младшенькая. Отец разливал суп по тарелкам. Максиму не хватило. – Тяжелые времена пришли, – сел батя на свое место. – Жуткие. Двадцать первый год тебе уже, Максимка. Хоть бы в армию тебя сбыть, да не берут из-за плоскостопия. Беда, да и только. Короче, не медаль ты, чтоб на шее моей болтаться. Не пойти ли тебе, друг любезный, на хер? – На хер, – поддержал батю Дениска. – На хер, – утвердительно кивнул Вовка. Мать вздохнула, но тоже согласилась: – На хер. Лишь Настена всплакнула. Ну да кто ее мнение слушал?
Середина
Только что здесь Добро, а что Зло?.. * * *Когда-то мой отец воевал с белыми, был ранен, бежал из плена, потом по должности командира саперной роты ушел в запас. Рок-н-ролл, рожденный пролетариатом Северной Америки, уже блуждал тогда по просторам Советской России. Отец рассказывал: как-то раз, после долгого и кровавого боя, в разбитом обозе белых нашел он новенькую полуакустическую бас-гитару. Лишь две недели понадобилось ему, чтобы освоить премудрости игры на ней. А потом с двумя красноармейцами-энтузиастами создали они военный рок-ансамбль. На привалах, выступая перед бойцами, исполняли задорные хиты Чака Берри. Бойцы улыбались, подпевали и шли рубать беляков с удвоенной силой. «Самое главное в жизни – это Ритм, – любил повторять отец, и я понимал, что произносит он это слово с большой буквы. – Весь мир на нем держится». Моя любовь к року – от него. Мать моя утонула, купаясь на реке Волге, когда мне было восемь лет. От большого горя мы переехали в Москву. И здесь через два года он женился на красивой девушке Валентине Долгунцовой, которая понравилась мне и, чего скрывать, частенько стала выступать объектом моих разнузд.....
Конец
– Ну как знаешь. Напоследок Ивану хотелось обнять соседа, с которым прожил вместе три с лишним года. Однако что-то остановило. «Он тоже сволочь хорошая», – мелькнуло в голове. – Прощай, – протянул он Олегу руку. – Суит чайлд ин тайм, – напевал по дороге к автобусной остановке, – юл си де лайн… Песня бодрила. – Ладно, решено, – процедил он сквозь зубы. – Развод так развод. Она рассмеялась. – Думаешь, я плакать буду?! – Не будешь? – Не-а. – Ай, красавица! – На х… иди. Она ушла на кухню. Иван потоптался по квартире, посмотрел программу передач. Ничего интересного не было. – Я к матери поеду, – доносилось бормотание жены. – Не хочу с тобой ни дня оставаться. Виталика сама заберу. – Скатертью дорога. – Завтра заявление напишу. Если желаешь, тоже приходи. Часам к десяти. – Сама справишься. Роясь в сумочке, жена вышла в коридор. – Я знала, что все плохо кончится, – говорила она вполголоса. – Угораздило меня за такого дурака замуж выйти! – Пасть заткни! – рыкнул он. – Пока в окно тебя не выкинул.
|