Начало
Андрей Валентинов Печать на сердце твоем Пролог Мертвые молчали, раненых унесли, а у живых не оставалось сил для разговоров. Где-то вдали слышались крики, ржание обезумевших лошадей, но здесь, над Четырьмя Полями, над истоптанным в черную грязь снегом, повисло молчание. К ночи ветер разорвал серую пелену туч, и над живыми и мертвыми робко проступили неяркие звезды. Вместе с тишиной вернулся холод, и живые впервые за весь бесконечный день и столь же бесконечный вечер ощутили ледяное дыхание ночи – Ночи Солнцеворота. Зима поворачивала на мороз, и те, кто еще оставался жив, застегивали полушубки и заворачивались в пропитанные потом плащи. Их было двадцать два – живых и не раненых, оставшихся там же, где они стояли весь день. Рядом лежали их друзья – мертвые, уже начавшие коченеть, но уцелевшие не смотрели на них. Еще придет час вспомнить, оплакать, выпить горького вина на тризне – но сейчас живые радовались жизни, и это чувство было сильнее всего – и скорби, и даже гордости от одержанной победы – первой для тех, кто уцелел, и последней – для всех остальных.
Середина
– И кого ты от станичников охранял, Ярчук? Бояр, наверно? – А и бояр! – невозмутимо ответствовал венет. – Бояре – они разны. Каких и охоронять не грех. Да и в деревне не только бояре, там и люди простой много. Их и охоронял. А супостатов, само собой – к ногтю! Разговор грозил замерзнуть, и Згур решился: – Я ведь тоже людь охранял. Помнишь ту девушку, что у ворот нас догнала? Ее Улада зовут… – Ведаю. Дочь большого боярина. Так ведь ты ее обручник? Згур кивнул, сообразив, что и так сказал слишком много. Венет задумчиво почесал бороду: – Оно бывает… – Что бывает? – удивился Згур. – А то! Когда людь охороняешь, только о деле должно думать. Иначе до беды близко… Похоже, его опять учили. Згур поморщился: тоже мне, наставник! – А ты, значит, только о деле и думал? Ярчук нахмурился, уставился в огонь, явно не желая отвечать. Но Згур не отставал: – А драться где научился? Об этом хотелось узнать с первого же дня их странного знакомства, но Згур все не решался спросить. Из гордости: вдруг не ответит?
Конец
На заднем дворе тоже спали – и стражники, и селяне, заехавшие по всякой надобности в Детинец. Ворота были полуоткрыты, возле них недвижно застыл черный, словно смоль, конь… – Иди, иди! – сильный толчок бросил Згура вперед, он с трудом устоял на ногах, обернулся… Зайчище-альбирище хмуро взирал на «бунтаря», скрестив на груди огромные ручищи. Внезапно Згуру почудилось, что он уже встречался с грозным сполотом. Не в ночной полутьме, а при ярком свете факелов, в Большой Гриднице… – Чего смотришь, изменщик? Згур почувствовал, как немеют руки. Мать Болот, вот почему голос страшного Зайчи сразу показался таким знакомым! – Светлый! – Светлый, темный!.. – Кей Войчемир рыкнул, мотнул головой. – Только и заботы мне – вытаскивать вас, бунтарей, из поруба! Садись на коня, да проваливай! Вот как? Згур сцепил зубы, усмехнулся: – Не хочу! – Ах ты! – Зайчище шагнул ближе,.....
|