Начало
Меня Оля нервировала и раздражала, как мелкий камушек в ботинке. – Может она пол подмести и картошку к ужину почистить? – зло спрашивала я маму. – Не придирайся к Оле, – отвечала мама. – Видишь, девушка не в себе. – Но она совершенно в себе, когда трескает приготовленный тобой обед. А посуду за собой помыть любовь не позволяет? Мама все прощала Оле-нахлебнице, потому что Оля расписывала свою любовь весьма трогательно: – Все время думаю о нем и только о нем. Мечтаю, картинки мысленно рисую, прямо как кино. Мы с Лешей на море, или в лесу, или гуляем. Я с ним постоянно разговариваю про себя. Не могу без него! Совсем! Мне нужно, чтобы он каждую секунду был рядом. Умираю без него! Так чувствую: Леша рядом – я живая, нет Леши – умираю. На все могу пойти, чтобы только не отлипать от него. Она и не отлипала. Видела я их вместе: Оля спрутом повисла на его руке, голова поднята, губы просят поцелуя. Леша стесняется, но целует, дрожит вожделенно. Оля еще и еще требует, не видит ничего вокруг, ее не интересует, что люди подумают. Леша извиняется: – Оль, я же в форме. Погоди, сейчас в скверик уйдем.
Середина
– Сдаюсь! – подняла я руки, когда сестра принесла чайник. – Решение не найдено. – Все очень просто, Настя. Все сложное – просто. – Только не дави меня софизмами! – Ольга боится сглазить, поэтому ругает детей и мужа. Знаешь, как подходят в коляске, в которой лежит младенец, и, чтоб не сглазить, плюют через плечо и говорят, что ребенок противненький. При этом улыбаются, всячески показывают, что дитя – прекрасное. У Ольги страх сглазить, накаркать беду разросся до гигантских размеров. Она такая – ни в чем удержу не знает. – Гипертрофированное язычество. – Можно и так сказать. – Глупость и мракобесие! – Настя! Если ты не смогла решить задачку, это еще не значит, что условия формулировали дураки. – Маша впервые за вечер повысила голос. – С чего ты взяла, что у Ольги проблемная семья, что у них разлад? – У них – сказка! – Я не заметила, как, вторя сестре, тоже заговорила на повышенных тонах.....
Конец
– Не приходится сравнивать... – Врать-то! Просят на вопрос ответить – отвечай, не виляй хвостом. По десятибалльной шкале. У меня? Борис услышал в моем голосе металл и не стал юлить: – Семь и пять десятых. Я никогда даже мысли не держала, что муж может быть мне неверен. Спасибо Леше и Ольге! Вот уж действительно: в каждой семье есть шкафы со скелетами. Страшно представить, сколько в Борином личном шкафу скелетов – читай: внебрачных связей. В моем – только пыль. – Настя, Настя, ты где? – Здесь, с тобой. – Ты могла неправильно понять... – Я все правильно поняла. Не бойся, я тебя не стану пытать и заставлять каяться. – Тогда чего от меня хочешь? Сбегаю еще за пивом? – Сиди! – Я мигом. – Не умрешь! Боря, ты уникальный человек. Мне не встретился другой мужчина, обладающий столь бурлескным интеллектом, невероятной скоростью запоминания информации, способного к мгновенной остроумной реакции... Да и просто – владеющий знаниями практически во всех областях... – Вырастают крылья, – перебил меня Борис, – слетаю за пивом? – Нет! Ты меня дослушаешь.
|