Начало
I Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда. Его отец, как раз убитый Сынком и собственною свитой, Желал подобен быть Петру И оттого вводил муштру. Он был Петра убогой тенью, И сын, взошедши на престол, Две— три реформы произвел И дал дорогу просвещенью; Чуть вольность нам не подарил, Но Австерлиц его смирил. II Его мы очень смирным знали, Когда не наши повара Орла двуглавого щипали У Бонапартова костра. Орел, символ австрийской славы! Как знать, зачем орлы двуглавы Венчают разных два герба? Должно быть, нас роднит судьба: Орел ощипан, словно кочет, Но до сих пор еще жесток, Глядит на запад и восток, А на себя смотреть не хочет - Хотя при помощи когтей Терзает собственных детей. III Гроза двенадцатого года Настала — кто нам тут помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог? Дерзну в забавном русском слоге Поразмышлять о русском Боге:
Середина
Так собирался тайный круг. XIII Витийством резким знамениты, Сбирались члены сей семьи У беспокойного Никиты, У осторожного Ильи. У них свои бывали сходки. Они за рюмкой русской водки, Они за чашею вина Порой сидели дотемна, Но не от водки там пьянели: В тумане споров и легенд Там замышляли свой конвент; Им представлялось в буйном хмеле, Что вольность — юная жена, И грудь ее обнажена. XIV Друг Марса, Вакха и Венеры, Тут Лунин дерзко предлагал Свои решительные меры И вдохновенно бормотал, Читал свои ноэли Пушкин, Меланхолический Якушкин, Казалось, молча обнажал Цареубийственный кинжал. Одну Россию в мире видя, Преследуя свой идеал, Хромой Тургенев им внимал, И, цепи рабства ненавидя, Предвидел в сей толпе дворян Освободителей крестьян. XV Так было над Невою льдистой. Но там, где ранее весна Блестит над Каменкой тенистой И над холмами Тульчина, Где Витгенштейновы дружины Днепром подмытые равнины
Конец
Во тьме огонь перебегал, И генералу генерал Уже твердил, что власть тирана Терпеть дворянам не к лицу И стыдно честному бойцу, Что носит званье ветерана, Служить игрушкой царских рук… Так собирался тайный круг. XIII Витийством резким знамениты, Сбирались члены сей семьи У беспокойного Никиты, У осторожного Ильи. У них свои бывали сходки. Они за рюмкой русской водки, Они за чашею вина Порой сидели дотемна, Но не от водки там пьянели: В тумане споров и легенд Там замышляли свой конвент; Им представлялось в буйном хмеле, Что вольность — юная жена, И грудь ее обнажена. XIV Друг Марса, Вакха и Венеры, Тут Лунин дерзко предлагал Свои решительные меры И вдохновенно бормотал, Читал свои ноэли Пушкин, Меланхолический Якушкин, Казалось, молча обнажал Цареубийственный кинжал. Одну Россию в мире видя, Преследуя свой идеал, Хромой Тургенев им внимал, И, цепи рабства ненавидя, Предвидел в сей толпе дворян
|