Жан-Кристоф Гранже

Кайкен

I

Бояться

1

Дождь.

Самый отстойный июнь на его памяти.

Вот уже несколько недель одно и то же: хмурая, промозглая сырость. А ночью и того хуже. Майор Оливье Пассан передернул затвор своей «Беретты Рх4 шторм» и, сняв с предохранителя, положил на колени. Снова взялся за руль левой рукой, правой подхватил айфон. На сенсорном экране крутилась программа GPS-навигатора, подсвечивая его лицо снизу, отчего он смахивал на вампира.

— Где это мы? — пробурчал Фифи. — Черт, куда нас занесло?

Пассан не ответил. Они ползли черепашьим шагом с погашенными фарами, едва различая местность. Круговой лабиринт, как у Борхеса. Кривобокие кирпичные стены с розоватой штукатуркой до бесконечности множили проезды, дорожки и повороты, неизменно выталкивая пришельца наружу, наподобие Великой Китайской стены, если бы она вдруг принялась вращаться вокруг своей оси, защищая запретный центр.

Лабиринт был не чем иным, как «свободной городской зоной»[1] Кло-Сен-Лазар в Стэне.

— У нас нет права здесь находиться, — прошептал Фифи. — Стоит полиции Девяносто третьего[2] прознать, что…

— Заткнись.

Но в настоящий момент Оливье занимало совсем другое. Зачем Наоко подложила ему такую свинью? Чтобы добиться полной опеки над детьми? Сохранить дом за собой? Наихудшая гипотеза предполагала, что она на самом деле боялась его — его грубости, мрака его измученной души, непредсказуемых реакций. Хотела быть уверенной, что ему можно доверить мальчиков.

От этой мысли у него сжалось горло. Он — убийца. Он потерян для общества. Ему нечего делать в мире нормальных, здоровых людей.

— Продолжайте, доктор.

Новый файл. У мальчишки все было срежиссировано заранее, и его давление нарастало крещендо. Пассан с недоумением смотрел на бумаги — это было дело Гийара. Но не обвиняемого Гийара, а Гийара-истца.

— Подозреваемый подал на вас две жалобы.

— Он не подозреваемый. Он преступник.

— Но он пока на свободе.

— Это ненадолго.

Дюкло листал скрепленные степлером страни.....

Изо рта у нее вытекла струйка крови.

Пассан пригляделся: из груди Аюми слева торчала рукоятка кайкена. Он сам не помнил, когда успел вонзить кинжал в противницу, — наверное, в тот миг, когда она заносила руку для удара. Он действовал чисто рефлекторно, не размышляя. Рухнув на колени, Пассан смотрел, как она, пошатнувшись, тоже падает. Кровь текла у нее изо рта и носа, смешиваясь со струями дождя. Она выронила меч и протянула руки к Пассану. Он подхватил ее. Эта женщина, подумалось ему, выносила его детей. Он так и держал ее, не давая опуститься на землю, — с прямой спиной, закинутой головой, опирающуюся на пятки. В позе «сейдза».

В ее глазах зияла непроглядная тьма, смыть которую было не под силу никакому дождю. Но в то же самое время в лице под челкой Пассану почудилось что-то детское… Его охватила тоска. Как ему хотелось бы спасти ее из бездны небытия, в которую она погружалась. Тело Аюми надломилось, словно подрубленное дерево. Он крепче сжал пальцы, но это не помогло. Она выскользнула из его рук и опустилась в грязную лужу.