Начало
Андрей Валентинов Диомед, сын Тидея Книга первая Я не вернусь В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье! АрхилохНи очага, ни закона, ни фратрии тот не имеет, Кто межусобную любит войну, столь ужасную людям. Гомер. Илиада, Песнь IX.Навплия (Кифаредический ном)[1] Я понял – возвращаться незачем. Незачем – и некуда. ...Он лежал посреди шатра, густой ворс ковра жадно впитывал кровь. – Этот? – Этот, ванакт...[2] Пальцы еще жили, цепляли воздух, словно пытаясь ухватить что-то невидимое, уходящее навсегда. Жили – но из пустых глазниц, равнодушных, холодных, на меня уже смотрел Танат Жестокосердный. Ярость ушла, и на мертвом окровавленном лице не осталась ничего, кроме этого взгляда. Я с трудом заставил себя смотреть, не отворачиваться. Рыжий бородач показался знакомым, я уже где-то видел этого верзилу... В Аргосе? В Микенах? В Калидоне? Недвижные глаза – маленькие пустые зеркальца – притягивали, не давали думать. Танат не спешит. В этот раз он промахнулся. Но будет следующий, затем еще, еще...
Середина
Выбежали – и попались. Пришлось дяде Эгиалею на выручку идти, остальных выводить. Вот тут и его убили – в самой куче. С двух сторон – копьями. Говорят, пьяными пеласги были – как обычно. Может, и вправду, да только сам Алкмеон мне очень трезвым показался. – Одиннадцать долей! На ванакта! На ванакта! Ванакту – его долю! Орут! Да как орут! Раскраснелись, за мечи хватаются. Знакомо! – Ванакту! По обычаю! По обычаю! Ванакту! Ванакту? Какому ванакту? Куч десять, на нас всех, на Фоаса (положено – басилеев сын!), и на Киантиппа – отцову долю. А ванакта нет еще, его в Аргосе изберем, так и решили. – Ванакту! Ванакту Алкмеону! Алкмеон Амфиарид – ванакт! Ва-а-ана-а-а-кт! И тут я все понял... А пеласги уже и слева, и справа, и оружие в руках, а впереди Кипсей (как же, помню!), а вот и жеребец, тот, что Амиклу насиловал. Тогда он «Эро-о-от!» орал, а сейчас... – Алкмеон – потомок Мелампода! Мелампод – старший брат! На царство, на царство! Алкмеон битву выиграл, Фивы взял!.. – Убить их, что ли? – задумчиво проговорил Сфенел. – А, Тидид? – Позвать? – это уже Фоас, шепотом. – Наших позвать?
Конец
И вновь я не стал отвечать. Да, похожи! Мы слишком похожи... – Вы, люди, не стадо, а МЫ – не пастухи с ножами. МЫ – пастыри. И сейчас МЫ показываем вам дорогу в новый мир, в новый Номос. Не только для вас, но и для ваших правнуков – на века, на тысячелетия. Потомки, те, кто увидит солнце через столетия, будут считать вас героями – великими, величайшими! Что тебе еще нужно, Диомед? Выжить? Ты знаешь – выживают, побеждая. Победишь – и пойдешь дальше! Хоть к Океану, хоть на край Земли, хоть в Космос! Дорога начинается с первого шага, сделай его! Он замолчал, усмехнулся, поглядел вверх, на сверкающий Лик Гелиоса. – Разыгрался старик сегодня... Я не убедил тебя, племянник? – Не знаю, – задумался я. – Не знаю... Нет... – И все-таки подумай! А мне пора. Мой долг выполнен, я проводил тебя, как и полагается Покровителю Путей... – Погоди! – встрепенулся я. – Тот человек, Эриний... Кем он был? И вновь показалось, что крыло Таната прошелестело совсем рядом.
|