Начало
Денис Гуцко Бета-самец Часть первая. Нелепая смерть 1 Оставшись один, Топилин снял пиджак, бросил его в просторное кожаное кресло и уселся в соседнее. Смачно вздохнул, погладил пухлые подлокотники. Вдоволь налюбовался тлеющими узорами витража. Любил посидеть у Литвиновых тихонько в уголке, по-свойски забытый хозяевами — развалиться, расслабиться. Снизу донеслись неразборчивые обрывки разговора. Два женских голоса. По лестнице беззвучно взбежала домработница Люда со стаканом холодного чая на блюдце — лишь ложечка, придавившая ломтик лимона, еле слышно звякнула. Толкая дверь, Люда замедлилась, поглядела на притихшую ложечку строго и по-кошачьи плавно ступила внутрь. — Я вам попить принесла. Как вы любите. — Поставь. За приоткрытой дверью — тревожное копошение. Вздохи, всхлипы. Шорох тяжелых штор. Открывались и закрывались дверцы шкафа, переставлялись стулья — быстро и четко, как фигуры в шахматном «блице». — Ой, не надо. — Все уже, Елена Витальевна. Все. Из угла проходной комнатки, где сидел Топилин, была видна лишь проворная тень. — Иди, Люда. Хватит уже, — простонала Елена Витальевна. Середина
Особенность организма, Саша. Не пытайся повторить. У тебя не получится. Грузчики выволокли стол из подъезда, переругиваясь и обливаясь потом. — Несем-стараемся! Раритетная вещь! — Несем, — кряхтит бригадир грузчиков. — Стараемся. И стол отплывает к распахнутой дверце «Газели». В таком виде: толстобокий, с мускулистыми ножками, задранными к пасмурному небу, — он похож на погибшего в битве коня, которого несут похоронить с почетом. А кожаная макушка героя — вон она, сверкает неподалеку. Антон выглядит бодрячком после монастыря. Бывает несколько забавен, когда принимается изображать Антона преображенного, «человека, реально наконец-то воцерковившегося, хотя и немалой ценой». Его имейлы, выглядевшие как отчеты о проделанном и писавшиеся кому-то другому, взыскательному постороннему, Топилин перечитывал по нескольку раз. Случалось, под выпивку и органную музыку. «Ты не представляешь, Саша, как благотворна для меня эта поездка. Хотя со старцами встретиться не получается. Никодим болеет. Отказывается в больницу ложиться. А Феофан и Петр в отъезде. Уехали на какую-то конференцию. Жаль, нужно было зар..... Конец
— Близкие могут проститься, — говорит землекоп. Я успеваю подумать о Владе: скоро ли его найдут? И еще о том, как буду стоять перед Литвиновыми — где будут в этот момент Маша с Володей? как буду смотреть, что буду говорить, после того, как Влада найдут и он даст показания? …Сначала я был уверен, что мне каждый день предстоит вспоминать взгляд Оксаны из-под траурного платка — тот, в коридоре следственного управления. Она как будто спрашивала: «Так это все-таки правда?» — и впервые соглашалась поверить: все-таки правда. Но про Оксану я вспоминаю редко. И про Володю с Машей. И всё больше вскользь. Вот так. Как есть. Когда позволяет здешний распорядок — в промежутках между чередующимися проверками, прогулками, приемами пищи, я обычно дремлю на шконке. Или гоняю в голове всякий хлам: в соседней камере новенький, скоро и к нам заселят… не забыть взбрызнуть белье средством от вшей… смена сегодня лютая, после отбоя нужно сразу выключить свет…
|