Начало
Курт Воннегут Армагеддон в ретроспективе Курт Воннегут 1951 год — с днем рождения — Лето для дня рождения — самая подходящая пора, — сказал старик. — Раз есть возможность выбирать, почему не выбрать летний денек? Он послюнил большой палец и стал листать стопку бумаг, которые солдаты велели заполнить. А какой же документ без дня рождения? Получается, что для мальчика этот день надо выбрать. — Если не возражаешь, твой день рождения будет сегодня, — предложил старик. — Сегодня с утра дождь шел, — возразил мальчик. — Давай завтра. Ветер гонит облака на юг. Завтра весь день будет светить солнце. С утра зарядил ливень, солдаты искали, где укрыться от непогоды, и наткнулись на убежище среди развалин, где каким-то чудом старик и мальчик умудрились прожить целых семь лет без документов — можно сказать, без официального права на жизнь. Они сказали: без документов человек не имеет права на пищу, крышу над головой или одежду. Но старик и мальчик, зарывшись в катакомбы погребов под поруганным городом, нашли то, другое и третье — на промысел они выходили по ночам. — Почему ты дрожишь? — спросил мальчик. Середина
— Hien! Robert? Allo? — Отец! Послушай! — взволновался Этельберт. — Тш-ш-ш, — мягко осадил его Элмер. — Я разговариваю с твоей мамой. — Это как ваша дурацкая ловушка для единорога, — заявила Айви. — Тоже никогда не понимала. Я, конечно, к этой ловушке относилась терпеливо. Слова никогда не сказала. А сейчас скажу. — Говори, — велел Элмер. — От этой ловушки проку — чистый ноль, — сказала Айви. В краешках глаз у Элмера появилась влага. Прутики, царапина в земле, воображение сына — все это красноречиво говорило о жизни Элмера, которой было суждено вот-вот закончиться. — Да и единороги в наших краях не водятся, — гордая собственными познаниями, заявила Айви. — Знаю, — сказал Элмер. — И Этельберт знает. — А что тебя повесят — так никому от этого лучше не станет, — добавила Айви. — Знаю. И Этельберт знает тоже, — повторил Элмер. — Может, самая тупая — это я, — сказала Айви. Элмер вдруг ощутил весь ужас, все одиночество и предстоящую боль — цену, которую придется заплатить за его идеальный поступок, за глоток из холодного и чистого родника. Эта цена была хуже любого стыда. Конец
Мы видели, как они забрались на свой танк, тот сдал задом и с грохотом выкатился на дорогу. Парни помахали нам на прощание. От водки в голове у меня помутилось, по телу разлилось тепло, а на душе стало радостно. Оказалось, что заодно я стал наглым и кровожадным. Джордж явно перебрал и едва держался на ногах. — Я сам не знал, что делаю, Сэмми. Я совсем… Предложение повисло в воздухе. Он направлялся в угол, где лежал пистолет, — с угрюмым лицом, пошатываясь, поглядывая по сторонам. Я преградил ему дорогу и вытащил из кармана брюк маленький пистолет: — Смотри, Джордж, что я нашел. Он застыл и, моргая, уставился на оружие. — Хорошая штучка, Сэмми. — Он протянул руку. — Дай-ка поглядеть. Со щелчком я снял пистолет с предохранителя. — Садись, старина Джорджи. Он сел в кресло у стола, где раньше сидел я. — Я чего-то не понял, — забормотал он. — Ты собираешься пристрелить твоего старого кореша, Сэмми? — Джордж просительно посмотрел на меня. — Я тебе предложил честную сделку, так? Я же всегда был…
|