Начало
Часть первая Москва, Первый пояс опасности Глава 1 Ветви хлестали по щекам, хватали за рюкзак. Данила мчался за идущим по следу Зулусом, здоровенным псом породы риджбек, – и не успевал! Легкие рвало, мышцы сводило судорогой. Берцы скользили по траве, а камуфляжные штаны промокли от росы. Надо успеть до восхода! Хамелеоны не любят солнце и с рассветом становятся агрессивней. Он выслеживал эту тварь уже несколько часов – хитрая бестия дважды обманывала его, петляла, путала следы. Химки, ближнее Подмосковье, а будто по диким землям бежишь: серый предрассветный воздух пахнет зеленью и хвоей, птицы заливаются… Ни шума автострады, ни бензиновой гари. И даже тропинок не осталось, непроходимые дебри кругом. Пролесок закончился внезапно. Небольшая передышка – хватая ртом воздух, Данила Астрахан присел и на взрыхленной земле рассмотрел след босой человеческой ноги. Сплюнул. Вот уж повезло! Неугомонный Зулус понесся дальше и теперь шуршал в малиннике впереди.
Середина
– Фа-кел! Фа-кел! ФАКЕЛ! Момент с Данилой медленно двигались, расталкивая местных, – искали Дуремара. Кондрат ледоколом рассекал толпу и тащил за собой Марину. Появился факел, обычная палка, обмотанная просмоленной тряпкой. Он не столько горел, сколько коптил, испуская столб черного густого дыма. Нес факел пацан лет двенадцати, с совершенно безумным взглядом. Перед ним почтительно расступались. Факелоносец приблизился к помосту, и толпа разом смолкла, затаив дыхание. – Гори! – ломающимся голоском подростка завопил пацан и метнул факел в хамелеона. Тот вспыхнул, взметнув над помостом язык пламени пять-шесть метров. Над площадью раздался пронзительный визг, переходящий в звериный вой. – ГОРИ!!! – заорала толпа. – Гори! – крикнул Момент и толкнул Данилу локтем в бок – тот без энтузиазма подхватил крик. – ГОРИ!!! ГОРИ!!! ГОРИ!!! – бесновалась толпа. В воздухе запахло паленым мясом и бензиновой гарью. Хамелеон извивался у столба, объятый пламенем. Он уже потерял всякое сходство с человеком, оплавился бесформенной массой и продолжал таять.
Конец
Эпилог Рядом плескалась вода. Данила с трудом открыл глаза и сел. Вечер, скоро стемнеет. Последнее, что он помнил, – смерч, поглотивший Шейха, Марину, отца и, кажется, амбала-наемника. Или нет? Сколько людей попали в смерч, трое или четверо, он не мог толком вспомнить. Над ним склонился Маугли – круглые глаза настороженно горят, рот приоткрыт. – Что? – с трудом произнес Данила. – Где я? Рядом с дикарем нарисовался Прянин. Всклокоченная голова его выделялась на фоне предзакатного, нездорово-красного неба. – На берегу, Данила, на берегу. Откуда уплывали – туда вернулись, к НИИ. Как вы себя чувствуете? – Погано… – Данила закашлялся. Что с ним произошло? Острая боль в боку напомнила: Шейх, ножевой бой, удар в печень… Данила осторожно ощупал себя: а ведь промазал ты, старый враг, не убил ты меня, так подранил. Бок был неумело, слишком туго, но старательно забинтован. На повязку пошла чья-то майка. Приглядевшись к Прянину, Данила понял, чья. – Как мы сюда попали? – Да вот, Маугли помог. Данила, вы скажите, что делать с вашей раной? Я не силен, признаться… – Ничего не делать.
|