Начало
Ольга ГРОМЫКО КОМУ В НАВЬЕМ ЦАРСТВЕ ЖИТЬ ХОРОШО Вешним утром, ранним солнышком выехал я из терема батюшкиного; матушка сонная проводить вышла, котомку в дорогу дальнюю собрала, платочком на прощание помахала. Налево махнула – озеро в чистом поле стало, направо – лебеди по нем поплыли, еще раз налево – вороны полетели, каркают отвратно, направо – из сырой земли какой-то богатырь расти начал, шелом с купол теремной. Спешился я поскорее, отнял у матушки платочек чародейский, пока, чего доброго, рек огненных либо лесов дремучих не намахала, давай поле в порядок приводить. – Извини, Семушка… – зевает матушка, на ветру утреннем ежась, – снова я платочками с батюшкой твоим попуталась… – Ничего, матушка, ерунда, – пыхчу я, а с самого пот градом: упрямый богатырь попался, так и норовит землю разломать и на волю выбраться, глазом налитым недобро ведет. – Вороной больше, вороной меньше… а платочек я и сам взять собирался, да забыл… чтоб тебя, окаянного! Запихал я богатыря под землю, пот утер. Руки в озере ополоснул, оно и истаяло, травой взялось, лебеди же былинками обернулись. Вороны так и разлетелись, не собрать.
Середина
Осерчал я не на шутку, подорвался с места: – Ты для моего гостя рыбки пожалел, пущай же твой ею подавится! Схватил осетра за хвост, да тем осетром Муромцева гостя по голове. Рыло осетровое от удара вбок отлетело, Ереме в глаз угодило. Разобиделся Соловей, зачерпнул икры полной жменей, да Кузьме в рыло: – Сема моего дружка закадычного осетром пожаловал, накось его прихлебателю икорки на закусь! – Моего гостя бить?! – ревет Муромец, булаву выхватывая. – Всех порешу, нам с Фомой больше достанется! Я за кладенец, Соловей за ножи: – Не печальтесь, Кузьма да Ерема, мы за вас живо отомстим, остыть не успеете! Перепугались черти, из-за стола повыскакивали: – Вы уж тут без нас разбирайтесь, мы и без того загостились, дома, поди, жены с детками малыми ждут не дождутся! – Куда ж вы, гостюшки?! А как же почет, святой долг хозяйский, чтобы вы обиды на нас не держали?! И давай чертей за хвосты ловить, за стол насильно сажать. Своего под руки, чужого кулаком по темечку, Муромец Кузьме моему ухитрился черствый бублик на рыло поверх икры закрутить. Визжат черти, упираются:
Конец
– А цветочек? – Покамест под окошком прикопали, Баба Яга его с ромашкой скрестить пытается, чтобы лепестков волшебных больше было. – Прививали бы уж сразу к яблоне – глядишь, по осени еще и компотов чудодейных наставите. Заходят тут в избушку мои побратимы: у Муромца рука простреленная на перевязи, Соловей чуб лихо подвил. – Ну, слышим, Сема шутки строит – никак, на поправку пошел? Давай мне бока мять на радостях, чуть не задавили. Вранко в окно впорхнул, на край лавки присел, пригорюнился для виду: – Эх, не видать мне поживы… И эдак задумчиво кашу из миски позабытой поклевывает. Шуганула его Баба Яга ухватом: – Я те покаркаю, дармоед! Поживы ему, вишь ты! Курей всех приедим – тебя в горшок отправим! Ворон боком-скоком уворачивается, крыльями помогает, вон из избы не идет: – Экая старуха вредная, не дает напоследок на хозяина наглядеться… Умаялась Баба Яга его выпроваживать, м.....
|