Айрис Мердок

Лучше не бывает

1

Не так уж часто главе департамента, спокойно работающему у себя в кабинете на Уайтхолле, доводится услышать близкий и не оставляющий сомнений в его происхождении звук — грохот револьверного выстрела.

В это мгновение ленивый толстяк по имени Октавиен Грей («совершенная сфера» — так называла его жена) медленно выводил аккуратным мелким прочерком на белой служебной бумаге затейливую фразу, одновременно наслаждаясь приятным, наводящим сонливость послевкусием выпитого за ланчем отличного бургундского. И вдруг — выстрел.

Октавиен выпрямился, потом встал. Сомнений не было. Выстрел прогремел совсем рядом, в этом же здании. Он ни с чем не спутал бы этот звук, хотя последний раз слышал его много лет назад в бытность свою солдатом. Его тело помнило этот грохот и напряглось в уже забытом ощущении противостояния ужасному и неизвестному.

Октавиен подошел к двери. Только отдаленный шум лондонских улиц нарушал тишину теплого, душного коридора. Он хотел крикнуть: «Что там? Что случилось?» — и не смог.

— Генриетта! Почему ты здесь одна? Где Эдвард?

— Он ищет Монроза.

— Генриетта, ты плачешь. Что случилось, мой котенок? Сядь и расскажи мне.

— Все ужасно.

— Почему, что ужасно? Расскажи мне, что ужасно.

— Мы нигде не можем отыскать Монроза.

— Монроз вернется. Кошки всегда возвращаются. Не волнуйся.

— И мы нашли мертвую рыбу в нашем особом пруду.

— Что же делать, они умирают время от времени, Генриетта, как мы.

— И мы видели, как плохая сорока уносила бедную лягушку.

— Сорокам же нужно что-то есть, знаешь ли! Я не думаю, что лягушка успела понять, что происходит.

— Я бы хотела, чтобы животные не мучили друг друга.

— И мы, люди, мучаем друг друга!

— И еще мы нашли несчастную чайку со сломанным крылом, и дядя Тео утопил ее.

— Это было единственное, что он мог сделать, Генриетта.

— А прошлую ночь мне снилось, что мы опять с папой и все опять хорошо, и потом я проснулась такая несчастная. Почему, мам.....

Как меняются люди? Тео не знал. Он должен был бы давно вернуться туда и задать старику этот вопрос. И все же он знал ответ на самом деле, или знал его начало, и это было то, чего не могла вынести его природа.

Тео встал и медленно пошел к дому. Когда он вошел в дом, запах, стоявший в холле, возродил для него образ Пирса, с его широким, прямым, крепким, как у животного, лбом и носом. Кухня была пуста, никого не было, кроме Минго и Монроза, свернувшихся в корзине. Дверь в комнату .....