Начало
Марк Леви Странное путешествие Мистера Долдри Предвидеть что-либо очень трудно, особенно будущее. Пьер Дак Посвящается Полине, Луи, Жоржу — Я не верила в судьбу, во всякие знаки, которые указывают, куда нам идти. Не верила болтовне гадалок, картам, предсказаниям. Я верила в простые совпадения и игру случая. — Тогда зачем же ты отправилась в такое далекое путешествие? Зачем приехала сюда, если во все это не веришь? — Из-за пианино. — Из-за пианино? — Оно было сильно расстроено, как старый разбитый инструмент из офицерской столовой. Но в нем было что-то особенное, а может, особенным был тот, кто на нем играл. — А кто на нем играл? — Мой сосед по площадке. В общем, точно не знаю. — Так ты здесь потому, что твой сосед играл на пианино? — В каком-то смысле. Слыша эти звуки, раздававшиеся на лестнице, я особенно остро чувствовала свое одиночество и, чтобы сбежать от него, согласилась провести выходной в Брайтоне. — Расскажи-ка мне все с самого начала, по порядку, иначе я так ничего и не пойму. — Это длинная история. Середина
— Не то чтобы мне было скучно, — проговорил Долдри, выходя на улицу, — но я со вчерашнего полудня ничего не ел и не отказался бы перекусить. — Вы довольная этим визитом? — спросил Джан Алису, не обращая внимания на Долдри. — Я просто счастлива! Парфюмерный орган этого мастера — просто пещера Али-Бабы. Вы устроили такую чудесную встречу, Джан! — Я восхищен вашей радостью, которая меня радует, — отвечал Джан, в очередной раз покраснев. — Раз-два, раз-два-три! — сказал Долдри, свернув ладонь трубочкой. — На связи Лондон, вы меня слышите? — Однако, мисс Алиса, должен вас информировать, что некоторые слова из вашего лексикона от меня ускользают и очень трудны для перевода. Например, я не видел в доме этого человека никакого хорошо пахнущего музыкального инструмента, который был бы похож на пещеру, — продолжал Джан, совершенно игнорируя Долдри. — Извините, Джан, это профессиональный жаргон, я вам как-нибудь объясню все эти слова, и вы будете лучшим переводчиком Стамбула в области парфюмерии. Конец
— Ваши вчерашние слова, которые я должна забыть, раз вам это пообещала, — это, случайно, не очередная хитрость, чтобы продолжать писать картины под моей крышей? — Если вы усомнились в моей искренности хоть на секунду, я готов забыть про кисти до конца своих дней. — Это было бы совершенно нелепо, — ответила Алиса, — и ужасно глупо, потому что я влюбилась в вас как раз тогда, когда вы сказали, что пишете перекрестки. Эпилог Двадцать четвертого декабря 1951 года Алиса и Долдри поехали в Брайтон. Дул северный ветер, и на пирсе в этот день стоял пронизывающий холод. Все ярмарочные балаганчики были открыты, кроме фургончика гадалки: он оказался разобран. Алиса и Долдри узнали, что осенью она умерла и по ее просьбе прах ее развеяли над морем в конце пирса. Облокотившись о балюстраду, Долдри прижимал к себе Алису, глядя на морской простор. — Так мы никогда и не узнаем, была ли она сестрой вашей Яи, — задумчиво сказал он. — Не узнаем, но теперь это не имеет значения.
|