Начало
Эти топазы были еще хуже. Мелкие, непрозрачные и к тому же плохо отшлифованные. Они собрались на бумажном обрывке жалкой горсткой, похожие на мутные глаза дохлых рыб. – Очень хорошие, – нахально заявила девчонка и посмотрела на меня честным взглядом. – За кого ты меня принимаешь, Муна? – устало спросил я. – За глупого туриста? Эти камни не годятся даже на бусы для твоей младшей сестры. Она состроила удивленно-обиженную физиономию, продолжая по инерции расхваливать товар и упрекать меня в недоверии. А я молча рассматривал ее. Чумазое лицо с ярко накрашенными губами и веками, золотое кольцо в левом крыле носа, тоже не очень чистого. На длинных черных волосах повязка, расшитая нитью, которая раньше была бордовой. Между бровей тщательно приклеено несколько комочков розового риса – украшение по случаю праздника. На пальцах с обгрызенными ногтями и наполовину облупившимся алым лаком – кольца, тоненькие запястья увиты браслетами. В черных зрачках уже поблескивают опасные огоньки, напоминающие цветом камни, которые она продает. Середина
– Кира, не надо. Он уже мертв. Я постарался удержать ее, но она вырывалась из моих рук с неожиданной силой и продолжала кричать: – Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдох еще раз! А потом выронила палку, побрела на подкашивающихся ногах обратно, и уже у самого входа ее поникшие плечи выпрямились, а опущенная голова поднялась. – Ничего, справится, – тихо, с ноткой удовлетворения сказала Тисса. – Не забудет, но справится. У нее ведь нет души, так же как и у меня, болеть нечему и сожалеть не о чем. А тело заживает быстро. Утро не наступало очень долго. Я сидел, привалившись спиной к каменному выступу, и пытался восстановить потраченные в схватке с одержимыми силы. Но это удавалось плохо. Нервный голос Дика бил по ушам, отражался от свода, многократно множась, и не давал мне сосредоточиться. – И вы говорите, у него есть душа! Да он зарезал двух этих парней, как поросят! Слышишь, ты, Райн, ты убил двух человек. – Одного, – ответил я, ..... Конец
Я шел вниз по каменистой тропе медленно и осторожно, помня о том, что при спуске с вершин часто погибает больше альпинистов, чем при подъеме. Ослабевает внимание, быстрее расходуются силы, возникает обманчивое ощущение завершенного дела. И пусть я возвращался не с пика Памари или Матери Всех Богов, этот путь мог стать не менее опасен. Я старался сохранять сосредоточенность и ясность восприятия, переступая через выдающиеся из земли острые куски базальта, держа равновесие на камнях. Некоторые из серых валунов, кажущиеся очень надежными, при попытке сделать на них упор – качались, и мне нельзя было случайно опереться на такой всем весом, чтобы не покатиться вниз вместе с ним. Ночь становилась все более густой и осязаемой. Звезды, высыпавшие над горным хребтом, засияли разноцветными огнями. Небо дышало холодом и переливалось миллиардами ярких искр. Они сложились в два рукава Млечного Пути – бесконечных, мерцающих небесных ледника, спускающихся с невидимой вершины. Дорога под ногами утонула в черноте. Одной рукой я достал из внутреннего кармана виндстоппера фонарь......
|