Начало
Татьяна Корсакова Бабочка * * * Первый десяток овец перемахнул через полуметровую стену играючи, точно табун арабских скакунов. Второй и третий сбавили темп, но с заданием справились. Проблемы начались с сорок пятой овцы. Она в нерешительности мялась у преграды, принюхивалась, присматривалась, жалобно блеяла и оглядывалась на Егорова в надежде, что он, жестокосердный, отменит задание. – Давай, прыгай, – проворчал Егоров сердито. – Мне тяжело, а ты чем лучше? Кто же мог подумать, что спровоцировать овечий бунт так просто? Одно неосторожное слово, и гениальный план дал трещину: вместо стройных рядов марширующих овечек перед внутренним взором предстало бестолково сгрудившееся стадо – попробуй пересчитай… И вообще, кто сказал, что подсчет овец спасает от бессонницы?! От бессонницы спасают пара бокалов хорошего вина или, на худой конец, стопка водки, а овцы… Овцы, даже виртуальные, всего лишь наивные, ленивые зверушки, и в качестве снотворного они никак не годятся.
Середина
Четыре дня Егоров проходил мимо тринадцатой палаты, не особо задумываясь над судьбой ее обитательницы, а сегодня вот задумался, даже к прозрачной двери подошел и носом к стеклу прижался, чтобы было лучше видно. Дамочка оказалась совсем молоденькой, Егоров тут же переименовал ее в девочку. Черный ежик волос, лицо безмятежное, руки тонкие с синими прожилками вен – с виду ничего коматозно-фатального. – Егоров! – послышался за спиной грозный оклик все той же бдительной медсестры. – Давно она так? – спросил он, отклеиваясь от стекла и протирая его рукавом рубахи. – Уже месяц. Шансы никакие, но сердце крепкое. На следующей неделе родственники домой заберут. – Да, пл.....
Конец
Дамочка оказалась совсем молоденькой, Егоров тут же переименовал ее в девочку. Черный ежик волос, лицо безмятежное, руки тонкие с синими прожилками вен – с виду ничего коматозно-фатального. – Егоров! – послышался за спиной грозный оклик все той же бдительной медсестры. – Давно она так? – спросил он, отклеиваясь от стекла и протирая его рукавом рубахи. – Уже месяц. Шансы никакие, но сердце крепкое. На следующей неделе родственники домой заберут. – Да, плохо, что шансы никакие. А может, поправится? Медсестра посмотрела так, что сразу стало ясно – не поправится… Ночи Егоров ждал с нетерпением, гадал: придет – не придет, даже вирш новый сочинил, лирический. Она пришла. И следующей ночью тоже. И еще три ночи подряд. И разговаривать с ней было одно удовольствие – даром что летучая мышь. А на седьмую ночь Егоров опростоволосился, повел себя совсем не по-джентльменски. Гостья уже освоилась окончательно, взахлеб рассказывала про трудности разведения в неволе уссурийского тигра и увлеченно размахивала крыльями.
|