Первый фантастический боевик самого «неполиткорректного» историка! Новая серия сенсационной военно-исторической фантастики, нарушающей все запреты! Самые острые темы, самые вызывающие сюжеты, самые невероятные альтернативы!

В книге использованы стихи Льва Озерова, Вадима Степанцова, Николая Гумилева, Павла Когана, Иосифа Сталина, Бориса Лапина, Сергея Гультова, Арсения Несмелова, а также и свои собственные. И безымянные народные частушки.

Все персонажи книги злонамеренно выдуманы автором. Всякая попытка увидеть в них настоящих исторических деятелей преследуется по закону.

Автор благодарит своих друзей – Владимира Горшенина и Дмитрия СтепановаШидловского – за помощь в работе над книгой.

Говорят погибшие. Без точекИ без запятых. Почти без слов.Из концлагерей. Из одиночекИз горящих яростно домов.Говорят погибшие. Тетради.Письма. Завещанья. Дневники.На кирпичной на шершавой гладиРосчерк торопящейся руки.На промозглых нарах железякой,На стекле осколками стекла,Струйкой крови на полу баракаРасписалась жизнь – пока была.Л. Оз.....

Не то чтобы спокойно… скорее, в состоянии полной прострации смотрел Петя, как с криком навалились тибетцы, растягивая человека на возвышении, как выгнулось вдруг его тело… И как «святой» с огромной силой вскрывал эту выпяченную грудь распластанного человека. Нож шел неровно, застревал на костях, кровь фонтаном хлестала на руки, на лица державших. Впервые Петя услышал звук, издаваемый самим старшиной: вой несчастного в какойто момент почти перекрыл многоголосый возбужденный крик. И оборвался, когда «святой старец» сунул руку в грудную клетку чтото еще сделал ножом… Вот он вырвал, показал всем окружающим еще сокращавшееся сердце. Опять ктото дунул в трубу, другой ударил в медную тарелку. Все заплясали, запрыгали.

По эту какофонию, под вопли буддистского «богослужения» Петя видел своими глазами: стоя в луже жертвенной крови, старец стал пожирать еще бьющееся, рефлекторно подергивающееся сердце. Он жрал, кровь стекала по лицу, в этот момент ставшему окончательно похожим на страшные буддистские иконы.

– Особенно интересно будет, если мы всетаки застрянем в толще камня, и нас придется оттуда вытаскивать, – продолжал Вальтер. – А если учесть, что в толще камня мы не особо долго проживем, то придется нас еще и оживлять… Чего мы здесь не проходили, Петер, так это процедуры оживления.

– Вот что я еще думаю, Вальтер, так это что волнение у нас проявляется поразному. Я при опасности или когда волнуюсь становлюсь все мрачнее и молчаливее, а ты начинаешь неудержимо болтать.

Вальтер засмеялся. Петя подумал, что всетаки очень хороший характер у этого парня. Подумал и воровато оглянулся: как знать, прочитал ли Вальтер его мысли.

– Вотвот! Так мы и будем все время ходить и нервно оглядываться друг на друга… Ну, пошли?

В уже знакомой комнате – все в сборе, вся верхушка Посвященных. Бадмаев согнал Менделеева с кресла под портретом Александра Третьего; сам Дмитрий Иванович примостился с краешку на диване. Александр Гумбольдт расхаживал по кабинету. Вильгельм Гумбольдт сидел в кресле, за журнальным столиком, вместе с Докучаевым. Вальтер не сразу понял, что абсолютно не сл.....