Начало
Тепло давал даже такой слабый огонек. Трещина в сером камне образовывала вход в пещеру; изнутри тянуло запахом глубоких подземелий. Возможно, пещера тянулась под горами на многие километры – и коекто из отряда в другое время непременно поинтересовался бы, нет ли там чего замечательного. Но сейчас даже самые молодые и любопытные так измотались и так много перенесли, что удовлетворялись жаром пламени, относительным покоем, неподвижностью вытянутых ног и тем, что ветер не задувает в их временное пристанище холод и дождевые капли. Они сидели и лежали на просохшем песке вокруг огня, тяжело подремывая или бездумно глядя в костер. Их осталось девять; хотя "осталось" – это не вполне точное слово. Не все знали друг друга давно, старый состав отряда менялся с ходом войны, из него выбывали убитые, зато присоединялись новые. Трое пр.....
Середина
Он осознает, что видит в зеркале собственное отражение – и все. Все, кроме этого золотого сияния, исчезло из души и из памяти. Он оборачивается, встречается взглядом с дивными очами королевы Маб – и понимает, что есть еще и Любовь. Абсолютная Любовь. Государыня. Королева Маб спешилась. Она стоит рядом – и эльф опускается на колени. Он хочет коснуться шлейфа ее одеяния, но не смеет. Он – пока совершенно никто, он ждет, когда его Государыня скажет… – Твое имя Инглорион, – говорит королева Маб, касаясь кончиками пальцев его плеча и наполняя его радостью, как солнечными лучами. – Ты рожден Светом для того, чтобы нести Свет. То, что ты видишь вокруг – Пуща, твой дом. – Это мой дом, – шепчет Инглорион. – Это мой мир. Ты – моя Государыня… Дэни открыл глаза и увидел красный отсвет на каменном потолке. Горит ог.....
Конец
От слез у меня болела голова, а во рту стоял привкус крови. Я чувствовал себя совсем потерянным. Мне казалось, что больше ничего нет и не будет – когда меня окликнул Паук. – Ты триста лет воевал, Эльф, и так и не понял, что такое война? – спросил он. – Еще говоришь, что не детеныш… – Мне триста лет было наплевать на потери, Паук, – сказал я. – Я не думал, что это так чудовищно больно. Я не знаю, как буду жить без Задиры. Честно, просто не знаю. Шпилька всхлипнула и впервые лизнула меня в щеку: – Ага, Эльф. Я тоже не знаю. – А вот так и будете, – хмуро сказал Паук. – Ради памяти. И ради наших с Задирой гор. Солнце над Пущей спускалось все ниже; мы.....
|