Саймон Бекетт

Шепот мертвых

1

Кожа самый большой человеческий орган, а также и самый малоизученный. На нее приходится восьмая часть массы всего тела, а площадь кожи взрослого человека составляет порядка двух квадратных метров. По своей структуре кожа — произведение искусства, скопление капилляров, желез и нервов, которое одновременно и защищает, и регулирует. Это наш сенсорный разделитель, граница с внешним миром, барьер, за которым заканчивается наша индивидуальность, наше «я».

И даже после смерти от этой индивидуальности что-то остается.

Когда тело умирает, бактерии, которых жизнь держала в узде, срываются с цепи. Они пожирают стенки клеток, высвобождая содержащуюся в клетках жидкость. Жидкость поднимется к поверхности, скапливаясь под кожными слоями и разделяя их. Кожа и плоть, доселе бывшие неотъемлемыми частями целого, начинают отделяться друг от друга. Образуются пузыри. Целые слои начинают сползать, соскальзывая с тела как ненужная одежда в летний день.

Но, даже мертвая и сброшенная, кожа сохраняет следы своей былой сути. Даже теперь у нее еще есть о чем поведать, есть свои нераскрытые тайны.

Я отметил, что она уже даже и не пытается делать вид, что Ирвинг может не быть очередной жертвой.

— А это хорошо или плохо?

— И то и другое. Это значит, что он непредсказуем, и поэтому еще более опасен. Но если он действует импульсивно, то рано или поздно допустит ошибку. — Джейкобсен снова прищурилась, реагируя на солнечные лучи, отражавшиеся от идущих впереди машин. — Мои темные очки в пиджаке. Достаньте, будьте добры.

Пиджак лежал аккуратно сложенным на заднем сиденье. Я повернулся и достал его. От мягкой ткани шел слабый приятный аромат, и я ощутил момент странной близости, ощупывая карманы. Я нашел пару темных очков с большими стеклами и протянул ей. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Кожа ее оказалась прохладной и сухой, но при этом и теплой.

— Спасибо. — Она надела очки.

— Вы упомянули его планы, — поспешно заговорил я. — Кажется, вы уже говорили, что он жаждет признания и что он… как его там? злокачественный нарциссист? Разве не этим все объясняется?

— Вы долго пробудете в городе?

Он посмотрел на часы и нахмурился, словно уже куда-то опаздывал.

— Нет, улетаю обратно в Нью-Йорк после обеда. Мне и так пришлось перекраивать график встреч. Это все произошло действительно очень не вовремя.

Я прикусил язык, проглотив готовую сорваться реплику, напомнив себе, что, какой бы ни был, он все же сын Тома и Мэри. Когда я от него отошел, он снова поглядел на часы.

Гарднер с Джейкобсен присутствовали на церемонии. Джейкобсен уже вернулась к работе, перевязка на плече была совершенно незаметна под пиджаком. Гарднер формально все еще оставался на больничном. Он пережил преходящее ишемическое нарушение мозгового кровообращения — микроинсульт — из-за того, что его слишком долго держали в удушающем захвате. В результате у него была небольшая афазия и односторонняя потеря чувствительности, но это временно. Когда я его увидел, единственными заметными последствиями были ставшие еще более глубокими морщины на лице.

— Я в порядке, — сказал он мне немного резковато. — И вполне уже могу работать. Чертовы врачи!