Война 1941–1945 гг. остается для нашей страны самым значительным событием новейшей истории. Через нее прошли десятки миллионов наших сограждан, и не было семьи, в которой эта трагедия не оставила бы свой страшный след. В послевоенное время заметки военного корреспондента и написанные при свете лампы из смятой гильзы фронтовые дневники создали целый пласт художественной литературы. Классикой жанра стали книги К. Симонова, Ю. Бондарева, Б. Васильева, В. Курочкина и других писателей-фронтовиков. С ними жили и на них воспитывались целые поколения.

Но за последние двадцать лет мир сильно изменился. Распался Советский Союз, прекратила свое существование Коммунистическая партия. Многие вещи, казавшиеся поколению фронтовиков аксиомами, стали в новое время теоремами. Время, в котором они писали свои книги, ушло в прошлое вместе с цензурой и штампами советской эпохи. Поэтому как туманные намеки, эзопов язык, так и однозначно положительные образы героев произведений того периода кажутся нам сегодня наивными.

Петров наскоро пересказал Асланишвили приказ. Решили, что пока орудия обрабатывают поселок, танки будут двигаться со скоростью пехотинца, а как только огонь прекратится, уйдут с десантом на броне вперед на максимальной скорости и постараются выбить немцев с окраины. Комбат очень хотел лично возглавить десантников, но Гольдберг негромко напомнил ему, что командир прежде всего обязан руководить боем своего батальона. После чего как-то сразу выяснилось, что на танках пойдет разведвзвод, а командовать им будет лично комиссар. Асланишвили сдался и пообещал, что батальон немедленно нагонит ударную группу.

Пока старший лейтенант излагал план атаки своим танкистам, разведчики полезли на танки, при этом нахал Безуглый приказал отделению, попытавшемуся забраться на машину комроты, вытирать ноги. При этом бесстыжий моск.....

— Лежите, лежите, дяденька, — сквозь зубы процедил мальчик. — Лежите, а то опять кровь пойдет, вас в ногу поранило и еще в голову. Мы перевязали, но мы ж не доктора.

Его лицо лоснилось от пота, и Чекменев подумал, что это, наверное, очень тяжело — тащить на носилках взрослого мужика.

— Вы кто? — просипел он.

— Да местные мы, — ответил паренек. — Из Воробьева. Пионеры мы, — добавил он, словно желая успокоить этим раненого.

— Оружие. Автомат мой, — хрипло сказал Чекменев.

— Автомат Наташка тащит, она впереди идет, — пояснил мальчик. — Я — Сашка, впереди Игнат. Мы в одном классе учимся. Ну, учились.

— Где вы меня нашли? — спросил капитан.

Он вдруг осознал, что не помнит ни как его ранило, ни что случилось с последними бойцами разведывательного батальона.

— Там немцев богато побито было, — помолчав, ответил мальчик. — И наших тоже. А вы в кусты отползли, раненный.

— Понятно, — тихо сказал Чекменев. — И куда вы меня теперь?

— К дяде Макару, — отозвался ломающимся баском невидимый Игнат. — К М.....