Начало
Татьяна Корсакова Третий ключ Родителям с любовью и благодарностью Смородиновый сок стекал по пальцам липкими ручейками, вслед за крупными, сортовыми ягодами падал в пятилитровое ведерко, которое стараниями Аглаи было заполнено уже наполовину. Аглая сунула в рот уже бог весть какую по счету ягоду, тыльной стороной ладони утерла со лба пот и почти с ненавистью посмотрела на ведерко. Цивилизации рушатся, города и народы уходят в небытие, а баба Маня не меняется. И неважно ей, что внучка нынче не босоногая, голенастая Глашка десяти годков от роду, а успешная и даже весьма известная журналистка Аглая Ветрова тридцати двух цветущих лет. Сказано до обеда обобрать куст красной смородины, и попробуй только ослушаться. Аглая уже и не помнила, что бывает, если ослушаться бабу Маню. Память подсовывала какие-то размытые, на первый взгляд совсем не страшные воспоминания в виде сорванной тут же, в маленьком огородике, розги или в виде мокрого льняного полотенца, которыми баба Маня грозилась отлупить внучку за непослушание, но вот припомнить, чтобы эти атрибуты деревенского воспитания хоть раз пошли в дело, никак не получалось. По всему выходило, что воспитывали Гла..... Середина
– Нет, я просто не курю. – Аглая присела рядом с Люсей и торопливо одернула юбку. – Правильно, курить – здоровью вредить! – Люся выдохнула едкое облачко дыма прямо ей в лицо, и Аглая чихнула. Мама курила столько, сколько Аглая ее помнила, но какие-то особенные, тоненькие сигаретки, которые пахли не дешевой махоркой, а чем-то совершенно невероятным. Однажды Аглая украдкой стянула одну из сигарет – стянула, хотя могла взять совершенно открыто, – и закурила. Эксперимент закончился плачевно, оказалось, что сигареты, даже самые тонкие и самые дамские, отторгались ее организмом категорически, вместо ожидаемой расслабленности вызывали тошноту и головокружение. Этого хватило, чтобы понять – еще один атрибут взрослой жизни, увы, для нее недоступен. – Чего сидим? Кого ждем? – Она и не заметила, как к лавочке подошла Маринка, лучшая Люськина подруга. – Чего внутрь-то не заходите? Уселись тут, как бабки столетни..... Конец
– Не она. – Ведьма проводит по моей щеке желтым, на птичий коготь похожим ногтем. Боли не ощущаю, но зверь, что поселился во мне, сыто урчит от запаха крови. – Я тебе, барин, сейчас сказочку расскажу, а ты послушай. Не хочу слушать! Заткнул бы уши, да сил нет. – Слушай, слушай. – Ведьмин голос шелестит опавшей листвой. – Я Оленьку не зельем отпаивала, а водой прудовой. Мертвой водой. Ты знаешь, что мертвой душе только мертвая вода нужна? Не знаешь, ну да ладно... Поначалу я кошек да собак в пруду топила, но оттого вода ненадолго мертвой делалась. С девочками дело лучше пошло. Сам видел, поздоровела твоя жена, похорошела! – Ведьма... – хочу крикнуть, а выходит только жалкое сипение. – Правда твоя, барин, ведьма и есть. Да только знаешь что? Я за свою девочку сама была готова костьми лечь. – Так что ж не легла?! Зачем же души неповинные загубила?! – А потому не легла, что чужая я Ольге, тут родная кровь нужна, горячая... – И ты дочек моих... – не могу ни говорить, ни видеть, во рту горько и солоно от слез.
|